为了正常的体验网站,请在浏览器设置里面开启Javascript功能!
首页 > 后苏联条件下俄罗斯东部的移民和移民政策,俄文,2011-4

后苏联条件下俄罗斯东部的移民和移民政策,俄文,2011-4

2013-08-31 26页 pdf 1MB 18阅读

用户头像

is_961529

暂无简介

举报
后苏联条件下俄罗斯东部的移民和移民政策,俄文,2011-4 35“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 Ë.Å.Áëÿõåð, Ê.Â.Ãðèãîðè÷åâ ÌÈÃÐÀÍÒÛ È ÌÈÃÐÀÖÈÎÍÍÀß ÏÎËÈÒÈÊÀ  ÏÎÑÒÑÎÂÅÒÑÊÎÉ ÑÈÁÈÐÈ È ÍÀ ÄÀËÜÍÅÌ ÂÎÑÒÎÊÅ Ключевые слова: миграция, социальные страхи, региональная миг� рационная политика, согласо...
后苏联条件下俄罗斯东部的移民和移民政策,俄文,2011-4
35“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 Ë.Å.Áëÿõåð, Ê.Â.Ãðèãîðè÷åâ ÌÈÃÐÀÍÒÛ È ÌÈÃÐÀÖÈÎÍÍÀß ÏÎËÈÒÈÊÀ  ÏÎÑÒÑÎÂÅÒÑÊÎÉ ÑÈÁÈÐÈ È ÍÀ ÄÀËÜÍÅÌ ÂÎÑÒÎÊÅ Ключевые слова: миграция, социальные страхи, региональная миг� рационная политика, согласование интересов, неформальные практики Прежде чем приступать к анализу региональной миграцион� ной политики, необходимо определиться с самим объектом изучения. Традиционно авторы, так или иначе рассматривающие региональные аспекты миграционной политики, либо обходят этот вопрос, либо экс� траполируют определение государственной миграционной политики на региональный уровень. Представляется, что само явление, особенно в его постсоветском варианте, намного сложнее. Оно распадается на отдельные пласты, сре� ди которых региональная проекция государственной миграционной по� литики — лишь один из многих. Столь же значимой на протяжении многих лет оставалась более или менее сознательная миграционная по� литика властных органов субъектов Федерации и крупных муниципаль� ных образований. Такая политика далеко не всегда выражена в право� вой форме (после 2002 г. законотворческие возможности этих уровней власти оказались минимальными), однако именно она детерминирует состав и численность мигрантов, режим их привлечения (или, наобо� рот, недопущения) на данную территорию и пребывания на ней. Не менее важен, как мы постараемся показать ниже, уровень по� вседневных практик — своего рода «народная миграционная поли� тика», формирующаяся в ходе обыденных взаимодействий на рабочем месте, на улице, в магазине и т.д. Именно на этом уровне происходит, так сказать, «материализация» миграционной политики, лишь отчасти совпадающая (или совсем не совпадающая) с рамочными условиями, задаваемыми на иных уровнях. Значимость этого уровня определяется тем, что именно здесь вырабатывается репертуар практик, рождаются иррациональные (или рациональные) страхи и предпочтения, которые фиксируются на более высоких уровнях концептуализации миграцион� ной политики, нередко закрепляясь в виде правовых норм. Не следует забывать и о таком пласте, как «традиции», осколки миграционной политики прошлого, влияние которых сказывается на всех прочих пластах. Соотношение между этими составляющими и дает 36 “ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 нам реальную картину как миграционной политики, так и миграцион� ной обстановки в регионе. Сам факт наличия разных и осознающих свою разность уровней миграционной политики связан со спецификой высшего — феде� рального — уровня. С рассмотрения этого уровня мы и начнем наш ана� лиз постсоветской миграционной политики на восточных окраинах России. Существуют разные трактовки понятия «государственная мигра� ционная политика». Широкие отталкиваются от необходимости взаи� модействия между странами приема и исхода1, узкие рассматривают ее как внутреннюю систему мер одной страны2. В российской научно�ис� следовательской и управленческой практике преобладает второй под� ход. Вот одно из типичных определений: «Совокупность целей, полити� ческих средств и практических мер, способов целенаправленного воз� действия государства на управление миграционными процессами»3. Именно из него мы и будем здесь исходить. Однако чтобы уловить на� правление трансформации государственной миграционной политики в России и, соответственно, проследить особенности региональной ми� грационной политики, необходимо учитывать два очень важных обсто� ятельства. На первое из них обратила наше внимание Э.Панеях, показавшая, что в российских условиях имя государственного института и заявлен� ные им функции крайне редко совпадают с той работой, которую он проводит на самом деле4. Парламент — не место для дискуссий, суд — инструмент исполнительной власти, правоохранительные органы в действительности выполняют лишь карательную функцию. В связи с этим возникает закономерный вопрос: какую именно функцию выполняет институт, номинально выступающий в роли про� водника государственной миграционной политики? Не менее актуален и другой вопрос: чем именно детерминирована деятельность этого ин� ститута, его реальный смысл? Путеводной нитью при попытке ответить на него может стать наблюдение Р.Капелюшникова: конкретные право� вые поля в России очень часто соответствуют не объективным условиям или правовой логике, но массовым страхам, циркулирующим в обще� стве5. И хотя в работе Капелюшникова речь идет о трудовом законода� тельстве, в сфере миграционной политики дело обстоит аналогичным образом. Собственно говоря, расхождения в миграционной политике, про� водимой на разных уровнях, не в последнюю очередь связаны с тем, что эти уровни ориентируются на разные общественные страхи и обще� ственные интересы. Эксплицировать эти страхи (опасения, предубеж� дения, идеологемы) и интересы, проследить их генезис, проанализиро� вать возможность/невозможность их согласования мы и постараемся в ходе дальнейшего изложения. 1 «Это процесс взаимодействия между государ� ствами, при кото� ром происходит передача юрисдик� ции, так как миг� ранты, прекращая быть членами од� ного общества, становятся чле� нами другого» (А.Р.Зольберг). Цит. по: Волосен� кова 2008: 271. 2 «Эффективный пограничный кон� троль и выбороч� ное ограничение иммиграции» (С.Стеттер). Цит. по: Волосен� кова 2008: 267. 3 Файзуллина 2007: 8. 4 Панеях 2008: 34. 5 Капелюшников 2001: 67. 37“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 Распад СССР, резкое и исторически мгновенное изменение усло� вий существования потребовали от молодого российского государства исполнения новых и непривычных функций. В сентябре 1991 г. на Съезде народных депутатов СССР была принята Декларация прав и свобод человека, где была официально провозглашена свобода переме� щений. В ноябре того же года аналогичную Декларацию принял Вер� ховный Совет РСФСР. В 1993 г. положения этих нормативных актов были закреплены в ст. 27 Конституции Российской Федерации6 и соот� ветствующих федеральных законах. Эти правовые акты задали качественно новую ситуацию, когда выезд за границу и въезд на территорию страны оказались частным де� лом граждан. Ситуация осложнялась определенной условностью гра� ниц, возникших при распаде страны. Последнее проецировалось и на границы старые. Возникло массовое движение «челноков», началось активное перемещение через границы как новых, так и «традицион� ных» иностранцев, которое государство пыталось, далеко не всегда ус� пешно, контролировать. Вполне естественно, что первоначально функции контроля над миграционными потоками были возложены на структуры исчезнувшей страны, выполнявшие в свое время сходные задачи. В том же 1993 г. из подразделений МВД, ранее отвечавших за максимальное прикрепление гражданина к месту проживания и обеспечивавших сохранение «желез� ного занавеса», была создана паспортно�визовая служба. В новую служ� бу вошли управления (отделы) виз, регистрации и паспортной работы, а также паспортные отделения (паспортные столы) и отделения (груп� пы) виз и регистрации милиции. В миграционной политике первых постсоветских лет материали� зовалось несколько не вполне согласующихся между собой интенций. Одна из них — это не схлынувшее еще в первой половине 1990�х годов желание жить по нормам «цивилизованного мира», стремление инсти� туционально закрепить свободу перемещений и падение «железного за� навеса». Эта интенция и была воплощена в упомянутых выше норма� тивных актах и декларациях, авторы которых пытались максимально приблизить нормативную базу новой России к западным стандартам. Помимо свободы выезда за рубеж и возвращения назад, данные доку� менты фиксировали право гражданина РФ свободно передвигаться по стране и выбирать место жительства. Аналогичным правом наделя� лись и граждане иных государств, прибывшие в Россию на законных основаниях. Другая интенция проистекала из довольно широко распростра� ненного восприятия России в качестве наследницы и правопреемницы Советского Союза и Российской империи. По мысли носителей подоб� ных представлений, миллионы этнических русских и «русскоязычных», оказавшиеся после распада СССР за пределами России, должны были вернуться на историческую родину. В первые постсоветские годы дви� жение переселенцев из некогда «братских» республик было достаточно Ãîñóäàðñòâåííàÿ ìèãðàöèîííàÿ ïîëèòèêà: «äðåéôóåì âìåñòå ñ ëèíèåé» 6 Конституция б.г. 38 “ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 активным7. Не менее мощными были потоки беженцев из «горячих то� чек» на территории бывшего СССР. Однако уже во второй половине 1990�х годов либеральная и объединительная идеологии начинают да� вать сбои. Они натолкнулись на идущие еще от советских времен и эпохи «московского снабжения» опасения жителей крупнейших мегаполисов страны, что «понаехавшие» иностранцы и провинциалы потребят блага, предназначенные для коренных жителей. Реальное снижение уровня жизни, зафиксированное в период, последовавший за развалом СССР, воспринималось многими как подтверждение справедливости таких опасений. На волне растущего недовольства мэрия Москвы, а вслед за ней и администрации других крупных городов стали вводить местные ограничения, препятствующие миграции. Инструментом этих ограни� чений были советские ведомственные инструкции, так и не отменен� ные новой властью. Иная, но не менее напряженная ситуация складывалась в ма� лых городах европейской России, куда устремились русскоязычные переселенцы из республик Средней Азии, Кавказа, отчасти Молдовы и Украины. Здесь срабатывал другой механизм. Один из постула� тов культурной антропологии гласит: чужая культура всегда «грязная». За годы проживания в иной этнической среде «другие русские» приоб� рели множество бытовых черт, отличающихся от привычек и нра� вов жителей «коренной России»8. Нарастающее раздражение против пришлых вылилось в серию стычек и поджогов, постоянные придир� ки со стороны местных властей, а затем и ужесточение миграционно� го режима. Орудием такого ужесточения стал институт регистрации, сохра� ненный, несмотря на его явное противоречие Конституции9. Отсут� ствие регистрации лишало человека не только социального пакета, но и возможности трудоустройства и организации собственного дела10, было основанием для административного преследования, выселения и т.д. Используя регистрацию в качестве инструмента давления на мигрантов, государство сумело практически остановить поток легально «возвра� щавшихся на родину» жителей ближнего зарубежья. Показательно, что все это происходило при горячем одобрении значительной части насе� ления, фиксируемом в ходе массовых опросов11. Русскоязычные переселенцы, беженцы из «горячих точек», еще немногочисленные трудовые мигранты и мелкие предприниматели из бывших союзных республик вытеснялись из легального правового поля. Не имея возможности получить работу на законных основаниях, они заполняли «низшие этажи» рынка труда или уходили в криминальные сферы. В этих условиях возникает и утверждается образ «преступного мигранта», носителя криминальных ценностей, глубоко чуждых корен� ным жителям страны. Параллельно начинается и соответствующее дви� жение государственных служб12, чье стремление к тотальному контролю неожиданно совпадает с настроениями существенной части граждан, 7 Кирилова 2004: 139. 8 Кушлина 2000. 9 Закон б.г. 10 Баньковская 2004. 11 Гудков 2004: 280. 12 Тюркин 2004. 39“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 мечтающей об ужесточении миграционного законодательства. Инте� ресно, что на сайте ФМС в качестве важного направления деятельности миграционных служб значилось «участие в борьбе с организованной преступностью»13, что весьма сильно расходилось с их официальными функциями, но вполне отвечало повседневным практикам. Применительно к восточным регионам России описанные тен� денции проявлялись в довольно специфической форме. Поток бежен� цев из бывших республик СССР в малой степени затронул эти террито� рии. Те из граждан «новых независимых государств», которые все же решили направиться на восточную окраину, ориентировались не столько на формальные механизмы миграции, сколько на родственни� ков и земляков, уже укорененных на ее землях. Численно эти потоки в 1990�е годы оставались незначительными, а возникшие общины, в от� личие от западной части страны, были достаточно глубоко интегриро� ваны в местный социум. Гораздо более значимыми были внутренние миграционные потоки (с востока на запад и с севера на юг) и внешняя миграция из сопредельного Китая14. В связи с этим массовые мигрантские фобии западной части стра� ны практически не затронули восточную. Конечно, в соответствии с принятым на федеральном уровне курсом при региональных и муни� ципальных администрациях здесь тоже возникли органы, отвечающие за этническую, а позднее миграционную политику15. Однако их функ� ция состояла скорее в том, чтобы вписать региональную ситуацию в об� щегосударственный дискурс. При анализе ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке мы опира� лись преимущественно на материал, касающийся Хабаровского края и Иркутской области. Но имеющиеся данные позволяют говорить если не о тождестве, то о значительном сходстве миграционных процессов и моделей их регулирования на всех восточных территориях страны. Отсутствие традиционных для западных регионов страны страхов, связанных с миграционными потоками, в восточной части России ком� пенсировалось своими собственными социальными фобиями, которые в большей или меньшей степени переносились на мигрантов. Эти фо� бии, основанные на системе устойчивых региональных представлений, мы уже анализировали ранее16. Повторим наиболее существенные из полученных выводов. На основе контент�анализа материалов пяти общероссийских га� зет17 и четырех интернет�изданий18 за 1999—2009 гг. нами были отобра� ны концепты, наиболее часто используемые для характеристики вос� точных регионов страны. Поскольку вне зависимости от «генеральной линии» издания перечень ключевых концептов не менялся, допуская лишь незначительные частотные вариации, мы сочли правомерным предположить, что именно в них зафиксированы наиболее устойчивые установки и власти, и населения. Äàëüíåâîñòî÷íûå «ñòðàõè» è âîñòî÷íàÿ ñïåöèôèêà ìèãðàöèîííîé ïîëèòèêè 13 http:// www.fms.gov.ru/ about/history/ details/38013/5. 14 Гельбрас 1996. 15 Калугина 2010. 16 См. Бляхер 2010. 17 «Известия», «Российская газе� та», «Коммер� сантъ», «Аргумен� ты и факты», «Не� зависимая газета». 18 «Новый регион», REGNUM, Газе� та.Ru, Грани.ру. 40 “ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 Выделенные концепты четко распадаются на позитивные и нега� тивные. На создание позитивного образа региона работают концепты (по убывающей): «выход в АТР», «природные богатства», «форпост России», «ресурс будущих поколений» (в некоторых изданиях после� дние два концепта могут меняться местами по частоте употребления). Применительно к Сибири активно используется слоган «Сибирь — территория согласия». Круг концептов, формирующих негативный образ региона, замет� но шире. Наиболее частотные здесь: «удаленность», «безлюдье» («со� кращение населения», «бегство» и т.д.), «миграция», «демографическое давление на границы» (политкорректный вариант концептов «китай� ская угроза», «желтая угроза», «тихая экспансия», тоже встречаю� щихся крайне часто), «сложные природно�климатические условия», «тяжелый социально�экономический кризис», «преступность», «то� тальная коррупция». Самым же популярным негативным концептом, характеризующим регион, выступает «угроза». При суммировании этих представлений возникает довольно мрач� ная картина. Богатому региону, являющемуся воротами России в АТР, ее форпостом и залогом ее будущего, угрожают захват, обезлюдение, экономический кризис, преступность и коррупция. Этот мотив и мус� сируется в средствах массовой информации, да и в экспертных суж� дениях. Но восточная часть России — не просто «богатый регион». Это ре� гион, в котором остро заинтересовано государство, причем заинтересо� вано оно в нем даже не столько в силу наличия там богатых природных ресурсов, сколько в силу его транзитных возможностей («выход в АТР»). Этот момент отчетливо выражен, в частности, в выступлении бывшего полномочного представителя президента в ДВФО К.Исхакова: «У Дальнего Востока России большие возможности для участия в раз� витии транспортно�энергетической инфраструктуры АТР — строитель� ство энергомостов из России в Японию, Китай. Мы готовы принять участие в реализации проекта Транскорейской магистрали, использова� ние которой радикальным образом изменит торговые отношения стран АТЭС. Возлагаем большие надежды, рассчитывая на реальные резуль� таты, на активизацию всех форм сотрудничества с другими странами Азиатско�Тихоокеанского региона. Приходу иностранных инвестиций содействуют и федеральные, и региональные власти»19. Собственно говоря, позитивные характеристики региона, по сути, исчерпываются наличием в нем еще не распределенных или подлежа� щих перераспределению природных ресурсов и выходом в АТР. Идея же «форпоста России», игравшая ключевую роль в XIX—XX столетиях, когда она оправдывала экономическую нерентабельность восточных территорий, сегодня гораздо важнее для самих дальневосточников, не� жели для внешних наблюдателей20. Как мы видели, перечень угроз, ставших столь же неотъемлемой характеристикой региона, как и представления о его богатстве, гораздо 19 Исхаков 2006. 20 Ишаев 1998: 246. 41“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ”“ПОЛИТИЯ” № 4 (63) 2011 обширнее. Эти «угрозы» можно разделить на три кластера — объек� тивные, внешне� и внутриполитические. С интересующей нас пробле� матикой тесно соотносятся лишь внешнеполитические угрозы, однако представляется целесообразным вкратце остановиться и на объектив� ных угрозах как наиболее «несомненных». Именно на примере этого смыслового блока наиболее отчетливо видно, что сами «угрозы» высту� пают важным элементом политической легитимации существования региона. К «объективным угрозам» относятся прежде всего суровый кли� мат, удаленность от центра страны и Центра вообще, слабая заселен� ность. Казалось бы, эти параметры не подлежат обсуждению. Беско� нечные заснеженные дали, таежные дебри, редкие стоянки охотников и рыбаков — все это стало неотъемлемой частью облика региона, выплес� нулось на страницы книг, воплотилось в фильмах. Однако нарисован� ная картина, мягко говоря, не совсем соответствует действительности, и каждый из ее компонентов скорее дань определенной исторической традиции, нежели фиксация реального положения вещей. На наш взгляд, все дело здесь в двух смысловых переносах, свер� шившихся на заре освоения региона. Первый — перенесение образа «холодной Сибири», сложившегося в начальную эпоху освоения вос� точных территорий и закрепленного в народнической мифологии, на еще более удаленные, а значит — еще более холодные земли21. Второй перенос связан со спецификой освоения региона. Опорным пунктом продвижения на восток в XVII столетии оказался не относительно «юж� ный» Иркутск, а «северный» Якутск22. Само же продвижение шло вверх по Лене и далее до Охотска и Анадыря. Эти районы (богатые «мягкой рухлядью» и «рыбьим зубом», за которыми, собственно, и отправля� лись) и впрямь оставляли желать лучшего в климатическом отношении. Опыт хозяйствования в Приамурье в XVII—XVIII вв. был относительно кратковременным и в целом не особенно успешным и потому не оказал принципиального воздействия на восприятие региона. Более того, ис� тория осады Албазина и отступления из Приамурья стала своего рода политико�невротической травмой, старательно вытесняемой из памяти. Позднейшее же освоение Приамурья и Приморья накладывалось на уже сформировавшийся образ «сурового края». В последующие годы «суровость» географо�климатических усло� вий активно использовалась местными политиками для обоснования «особого» отношения к региону и прикрытия собственных хозяйст� венных просчетов. Так, расходы на формирование приграничного ка� зачьего населения (переселяемого из Забайкалья и частично с Кубани) в XIX в. на 30% пр
/
本文档为【后苏联条件下俄罗斯东部的移民和移民政策,俄文,2011-4】,请使用软件OFFICE或WPS软件打开。作品中的文字与图均可以修改和编辑, 图片更改请在作品中右键图片并更换,文字修改请直接点击文字进行修改,也可以新增和删除文档中的内容。
[版权声明] 本站所有资料为用户分享产生,若发现您的权利被侵害,请联系客服邮件isharekefu@iask.cn,我们尽快处理。 本作品所展示的图片、画像、字体、音乐的版权可能需版权方额外授权,请谨慎使用。 网站提供的党政主题相关内容(国旗、国徽、党徽..)目的在于配合国家政策宣传,仅限个人学习分享使用,禁止用于任何广告和商用目的。

历史搜索

    清空历史搜索